Испокон веку эта деревня сохраняла своё имя. Что означает “Сивково»? Старожилы утверждают, что люди здесь были сивые, т.е. с очень светлыми волосами, почти белыми, русские люди. А может быть, произошло от топонима «Сивко» — седоусый, седобородый (В.Даль).
Деревня располагалась в 63 верстах от уездного центра, на Нёмдинском тракте, в 20 км от Волги и г. Юрьевца, в полукилометре от р.Немда и в двух километрах от села Нежитино. При деревне были пруд и колодцы.
Согласно ревизской сказки за 1858 год в деревне было 5 дворов, где проживало 49 жителей.[1] В 1870 году в Сивкове насчитывалось 5 дворов и 52 жителя[2], в 1897 году —12 дворов и 78 жителей, а в 1907 году проживало 59 человек (30 мужского и 29 женского пола)[3]. В каждой семье было по пять-шесть человек детей да четверо взрослых, жили с родителями, бабушками и дедушками. Почти все жители деревни носили фамилию Флягины. Чтобы в общении не запутаться, называли семьи по прозваниям от имён дедов, прадедов, отцов или матерей, чтобы было понятнее: Флягины-Петрухины, Флягины-Андреевы, Флягины-Гарины и т.д. Были еще Игошины, Костюнины, Ивойловы, Ивановы, но все они состояли в родстве с Флягиными.
Первый колхоз, образованный в деревне был назван «Пятилетка», его позже переименовали в колхоз «Имени Буденного», а после объединения колхозов (укрупнение) он вошел в состав колхоза «Россия». Председателем колхоза был Булыгин А.Г., затем Немцов Андрей, а бригадирами Виталий Флягин и Леонид Флягин, а в «России» — Обозова Анна Александровна.
Старожилы села говорят, что в начале 20-го века в деревне жили четыре брата Флягиных: Павел, Матвей, Петр, Александр Федоровичи. Большой, добротный дом, крепкий, с великолепными резными наличниками, на фронтоне надпись: «Мастеръ Иванъ Васильевич Федотовъ, 1899 годъ», принадлежал их отцу, крестьянину Федору Сафанеевичу Флягину. Спустя годы, Александр выстроил дом в родовом имении Сивково, Матвей — в Нежитине. Они были высланы дважды, в первый раз за «богатство», а второй за «веру в Господа». Нежитинский дом был оборудован под школу, а сивковский — под нужды советской власти и колхоза. Там, где потом был клуб, дом этот принадлежал отцу Большаковой Надежды – Флягину Федору. Они были богатые, на первом этаже их дома был магазин, а на втором они жили. Их раскулачили, магазин отобрали, он существовал до тех пор, пока не построили магазин в Савине. В нем торговали и мой дед Никитин Павел Федорович, моя мама – Никитина Наталья Павловна, когда была молодой, Обозова Надежда Гавриловна. Она же перешла торговать и в Савинский магазин. Надежда вышла замуж за Большакова Александра Ивановича, он был середняк, проживали в Малом Волкове[4].
В 30-ые годы началась массовая ликвидация кулачества. По состоянию на 28 июня 1931 г. с территории Ивановской области прибыло в Уральскую область 11 эшелонов в количестве 3655 семей с общим количеством 18020 человек. В разряд первых раскулаченных попали семьи, которые после ареста главы семьи в 1929 году, облагались дополнительным налогом, а если налог не уплачивался, то производилась опись имущества, налагали ещё больший налог, а если он не выплачивался – имущество изымали и увозили без суда и следствия. Одной из форм сопротивления этому явлению стал уход крестьян из колхозов в город Юрьевец, люди уходили, отдав всё имущество колхозу. Так на 1932 год приходится время ухода крестьян из колхозов» если в 1931 году в районе 376 колхозов-7844 хозяйства, то в 1932 году -366 колхозов, объединявших 7608 дворов.[5]
Примером репрессий, может служить сфабрикованное 9 февраля 1930 г. следственным отделом Кинешемского ОГПУ дело по обвинению служителей культа и крестьян: Оделевского Александра Николаевича (Нежитинский храм), Скворцова Николая Порфирьевича (Нежитинский храм), Флягина Матвея Федоровича (кулак-лишенец из д.Козлово, служил в царской армии, соарендатор мельницы), Гладкова Ивана Ильича (кулака-лишенца из д.Овсянниково, торговал скотом), Молоснова Алексея Дмитриевича (кулака-лишенца из д.Козлово), Фомина Ивана Васильевича (кулака-лишенца из д.Овсянниково, соарендатор мельницы), Ковшова Владимира Степановича (торговал скотом). Меру пресечения в отношении всех обвиняемых избрали содержание под стражей в Кинешемской Сельскохозяйственной Исправительной трудовой колонии. Дело было окончено 23 февраля 1930г. Вывод: упомянутые выше лица, представляют из себя тесно сколоченную церковно-торгашескую группу, дабы подорвать мероприятия проводимые в деревне по коллективизации крестьянских хозяйств. Судебное решение: заключить в концлагерь на три года каждого, считая срок с 20/II-30г. [6]
Подверглись репрессиям Флягин Павел Федорович, Флягина Серафима Ивановна. Были высланы в 1931 году Магнитогорск Кутаков Иван Васильевич, его жена Мария Васильевна и их дочери Александра и Фаина были выслана с родителями[7].
Природа в деревне была изумительна по красоте: косогоры, с которых растекалось раздолье полей, а дальше лесная грива, подземная речка Ледниха рядом с которой росли тополя и начиналась березовая роща. Ледниха показывалась только весной, когда вешние воды наполняли ее. Женщины старались использовать это время для хозяйственных нужд. Ягоды, грибы, целебные травы, рядом Немда, в которой полно рыбы. В прибрежных болотах – клюква, в лесу – малина. Медвежьи следы в лесу частенько наблюдали жители деревни, особенно по весне.
Деревня славилась своими льноводами. Здесь испокон веку занимались выращиванием льна. На краю деревни был овин, где сушили лен. Женщины ткали полотенца, половики, ткань для одежды, пряли лен и овечью шерсть. Мужчины плели лапти, корзины и короба, валяли валенки.
Воду брали из колодца, он был большим, с круглым воротом. Его так и называли «сивковский колодец». Топонимика деревни удивительна и весьма понятна: Сивковская дорога, Груздовник, Гарь, Угорновская дорога. Школы своей не было, ребята ходили в школу в соседние деревни: в начальную – в Малое Волково, а в семилетку – в Нежитино.
Жители деревни готовили на фронт посылки: вязаные носки, шарфы, варежки, вышитые кисеты для табака. Потом эти посылки везли в Юрьевец через две речные переправы – на Немде и на Волге. Женщины взвалив на себя непосильную ношу, пахали, сеяли, растили урожай, содержали свое подворье и воспитывали детей.
Между деревнями Сивково и Савино был полигон, где проводили испытания лошадей перед отправкой на фронт. Тринадцатилетний тогда Жарков В.М. со слезами на глазах провожал на фронт своего любимца Орлика, с которым привык делить работу. В Сивкове не было ферм, складов и конюшен, но был ток, где обмолачивали зерно с помощью лошадей, ходивших в приводе[8].
В течение всего десяти лет опустела деревня. Молодые ехали искать лучшей доли, оставшихся угнетало отсутствие дорог, школы, магазина. И потянулись все на центральную усадьбу в с. Нежитино. Только в доме Флягина Леонида Павловича и его жены Фаины Трофимовны ещё два года горел в окнах огонек. И только когда не стало воды – рухнул колодец – покинули они родные места в преклонном возрасте.
И действительно, до 60-х годов деревня Сивково жила полноценной жизнью. Особенностью природы этой деревни была и остается речка Ледниха. Летом её не увидишь, а весеннему разливу радовалась вся деревня. Быстрая, бурная, могла сбить даже с ног. Многие хозяйственные дела старались делать в это время. 11 домов стояло в деревне. И если учесть, что все семьи были многодетными, в каждой по 5 детей и более, насчитывалось 80 человек жителей, не считая стариков. В 70-е годы в школу ходило 20 человек учащихся.
В деревне жили в основном Флягины и Ивойловы, одна семья Козловых и одна Шурыгиных. И чтобы не перепутаться, имели ещё и вторую фамилию или прозвище – Петрухины, Костюнины, Фаинины – по имени отца или матери.
До войны все жители деревни работали в колхозе. Он назывался «» Пятилетка» и объединял д. Угорново, Самылово, Сивково и Починки. Первым председателем был Булыгин А.П., а бригадирами Флягин В.П., Флягин Л.А. В конфискованном доме Флягина Федора Сафанеевича находилась контора, изба-читальня и магазин.
В колхозе были коровы, овцы, лошади, свиньи, куры. Имелся сельхозинвентарь для обработки почвы. Работали за трудодни, было трудно. Дети помогали родителям. Но жили дружно. Каждая семья имела свое хозяйство, огород. Все мужчины имели какое-то занятие – плели корзины, лапти, жгонили, ходили на весновку. Женщины, кроме воспитания детей, занимались рукоделием: ткали, пряли, вышивали, вязали.
Жители деревни регулярно платили налоги: сдавали масло, шерсть, яйца.
После войны жизнь постепенно налаживалась. Произошло объединение колхозов в один – «Россия». Появились комбайны, трактора. Контору перевели в с. Нежитино, и во флягинском доме отрылся клуб. Молодежь собиралась из нескольких деревень. Молодые парни из деревни Угорново Лебедев Виктор Иванович и Скворцов Виктор были заядлыми гармонистами.
В 1970-ые годы регулярно показывали кино, ставили концерты. Работал в клубе Артемьев Вячеслав Александрович, потом его жена Валентина Алексеевна, затем Булыгина Галина Павловна. Последняя пьеса, показанная на сцене Сивковского клуба артистами из Нежитина, называлась «Женатый жених».
Через два года все дома обступил одичавший малинник, который заполнил всю деревню и стали сюда приходить и приезжать за этой сладкой ягодой.
Как корабль, возвышался в деревне ещё несколько лет большой флягинский дом. Летом 2000 года попала искра огня в весенний засохший бурьян, и спалил большой пожар почти все брошенные в деревне дома с остатками хозяйственной утвари, в том числе и большой флягинский дом, произведение деревянного зодчества 19 века. Но хочется сказать спасибо деревне прошлых лет за то, что она была: кормилица и надежда в трудные годы жизни нашей страны. Наверное, о таких деревнях сказано в песне «Деревенька» — «Тебя называю по имени-отчеству…»[9]
Порядок домов деревни Сивково[10]
Ряды стояли параллельно дороге из Савина на Угорново, и перпендикулярно дороге на Нежитино:
Ивойлова (Боровикова из Сорочкова) Евдокия Николаевна, работала в колхозе, муж погиб на фронте, остались два сына : Алексей и Иван. Была очень богомольная, молебны собирали у храма Нежитино, их гоняли, ездила в паломнические поездки, собирались по домам освящать куличи и пасхи. Дуня сивковская.
Козлова Александра Ивановна, колхозница, мужа Ивана убили на войне. Детей четверо: Алексей, Николай, Александр и Елизавета.
Флягина Евдокия , колхозница, муж Матвей погиб на фронте(два брата Василий и Матвей погибли)два сына Геннадий(живет на Первомайке) и Николай.
Флягин Леонид Андреевич (сзади Евдокии), участник ВОВ, был бригадиром и кладовщиком. Жена — Фаина Трофимовна Пузырева в девичестве. Переехал жить в Нежитино. Его брата Александра убили еще неженатого. У них было 7 детей: Павел, Виталий, Александр, Антонина, Геннадий, Михаил и Аркадий.
Колодец, клуб
Ивойлов Тихон (отец Никитиной Серафимы Тихоновны), вторая жена Настя Белка (кличка) . Дети ; Александра, Николай, Владимир. Тетя Сима была от первого брака. У них была своя кулига и лошадь. Александра работала на сплаве, Николай ходил весновать, потом в колхозе.
Флягина Таисия Ивановна, родом из Малого Волкова, их раскулачили и сослали всех на Урал, она была уже замужем, сестра Клавдия с матерью вернулись назад через какое-то время, а отец там умер. Сестра Александра осталась на Урале, вышла замуж. Дети: Зинаида, Нина и Сергей. Муж погиб.
Костюнина Александра , муж Сергей погиб, были молодожены, осталась одна дочка Катя. На склоне лет она принимала Шурыгина Василия(кличка Папа).
Правый ряд:
Ивойлов Егор Ильич, жена Клавдия Васильевна. Дети: Екатерина, Павел, Вера, Александр, Иван. Егор Ильич после войны болел. Мама вспоминает: они с братом Сашей пасли скот в Сивкове (рядились в пастухи), им было лет 14-15. А Ивойловым Вере и Паше – лет 7-8. Были ли они двойняшками или погодками, мама не знает. Но были очень дружны и всегда гуляли вместе. Мама попросит Веру сходить спросить время, она отвечала: «Пойдем оба с Пашкой, так и пойду». То же самое отвечал и Паша. Все дети были очень умные и спокойные, впрочем, как и родители.
Ивойлова Евдокия , муж Алексей Гаврилович, погиб в войну. Детей четверо: Вера, Анна, Надежда, Иван.
Ивойлова Наталья, мужа убили, остались две дочери: Александра и Евдокия. Александра лет 16-17 утонула, купались в сенокос. Дуня (Ягодка) куда-то уехала.
Флягин Николай Федорович, жена, звали Аннушка. Его дом отобрали и сделали избу-читальню. Был очень большой дом, в нем был и клуб, и магазин, и сельсовет. Он был брат Надежды Большаковой. Детей у них не было. После смерти Николая Федоровича она принимала Василия Капитоновича Николаева из Кальтина (двоюродного брата нашей бабушки Анны Тимофеевны).
Удельные крестьяне деревни Сивково на 1858 год
Макар Михеев, 53 года, жена Неонила Трофимова, 59 лет , сын Прокопий, 14 лет, дочь Евдокия, 20 лет. (200-13-359-371об-372)
Семен Степанов, 27 лет, 2-ая жена Агафья Афанасьева, 25 лет, сыновья Павел, 5 лет, Спиридон, 4 года,
Дмитрий Степанов, 24 года, жена Прасковья Никитина, 27 лет, дочь Анна,3 года, Екатерина, 2 года. (200-13-359-371об-372)
Прокопий Егоров, 39 лет, 2-ая жена Евдокия Федорова, 25 лет, сын Федор 12 лет, Марфа, 19 лет, Анна, 15 лет, Дарья 3 года, Ирина,2 года, Анна, 2 мес. (200-13-359-371об-372)
Софон Николаев, 40 лет, жена Евлампия Климова, 42 года, сыновья Матвей, 13 лет, Евдоким,8 лет, Федор,6 лет, Автоном, 4 лет, дочь Матрона,.
Иван Федотов, 26 лет, жена Наталья Федосеева, 25 лет, дочь Матрона 3 года.
Демид Федотов, в 1854 был рекрутирован на военную службу в возрасте 28 лет.
Антон Федотов, умер в 1854 году в возрасте 17 лет.
Иван Федотов, 18 лет,(200-13-359-372об-373)
Дмитрий Алексеев, 29 лет, двоюродный брат, жена Анисья Филиппова, 30 лет, дочь Наталья, 3 года, дочь Настасья, 1 год.
Макар Алексеев,24 года, двоюродный брат, жена Дарья Корнилова, 20 лет.
Степан Алексеев, 13 лет, двоюродный брат,
Константин Ивойлов, 39 лет, дядя И.Ф, жена Александра Иванова, 37 лет, дочери Степанида, 9 лет, Марья, 3 года, Евгения, 3 месяца, сын Макар, 6 лет.
Феоктиста Федотова, 16 лет, сестра Ивана Федотова
Ульяна Федотова, 22 года, сестра Ивана Федотова
Ирина Иванова, 50 лет, мать Ивана Федотова Василиса Петрова, 54 года, тетя Ивана Федотова. (200-13-359-371об-3
Татьяна Курбатова и Любовь Хопина 
Флягина З.Г. 
«Помещик» Флягин
Несколько лет назад пресса разнесла по всей стране известие, что сгорела средняя школа в селе Нежитино под Макарьевым. Начался массовый сбор средств на постройку нового здания. Однако не всем известно, кто и как построил до революции большой деревянный дом, в котором потом и была эта школа.
Редко встретишь на костромской земле места сколь живописные, столь и плодородные, как здесь, на этом нежитинском полуострове. Со стороны Унжи все деревни стоят на горах, утопая в зелени. Река внизу разлилась на многие километры, сверкает на солнце в ясный летний день. Медленно идут вдалеке сухогрузы, иногда пролетают скоростные суда, смотришь на них с огромной высоты: они не больше ногтя на мизинце. По деревням проходит старинный макарьевско-юрьевецкий тракт. Теперь он здесь уходит в воду. Дальше — разлив, зеленеют острова, покачиваются на волне рыбачьи лодки.
С другой стороны полуострова нежитинские земли омывает Немда. Берега здесь низинные, и деревень совсем немного. Но люди их еще не оставляют. Однако в середине полуострова некогда добротные, красивые деревни совсем зачахли, и живут в них, где один, где два пенсионера. А иные деревеньки и совсем брошенные стоят. Я здесь много километров пешком исходил. И наткнулся однажды на маленький, оставленный людьми мирок. Заброшенность его потрясла бы, наверно, самого черствого человека.
В душный полдень воздух был наполнен ароматом разнотравья. В брошенных садах стояли ягодные и фруктовые деревья с плодами. Тут и там виднелись малинники. Залез в один — крупные запашистые рубиновые гроздья малины свисали надо мной. Поел. Вот бы сейчас водички колодезной попить. Увидел неподалеку покосившийся навес с большим колодезным колесом. Подошел, заглянул вниз — все заросло бурной растительностью.
Побродил по оставленной деревне. Заглянул в один двор. Ворота с пятиугольным орнаментом распахнуты настежь. В избе стоит горка, скамья и кровать. Крыша над просторным сенником провалилась, один край висит. Гляжу, столик стоит с точеными ножками, рядом лежит воробина от ткацкого станка, колесо от телеги, деревянное корыто, кадки, вилы, полозья от саней. Полный разгром, словно Мамай прошел. В других избах то же самое.
На краю деревни остановился на зеленой лужайке. Дом заинтересовал. Большой, крепкий, с великолепными резными наличниками, только стекол в окнах нет, и дверь висит на одной петле. На фронтончике прочитал надпись: «Мастеръ Иванъ Васильевич Федотовъ, 1899 годъ». Значит, дому этому свыше ста лет. Я потрогал бревна. О! Они еще столько же простоят. А откуда-то из-за леса ветерок приносил запах свежескошенных трав… Тогда же узнал на центральной усадьбе, что это деревенька Сивково, а дом, который на совесть сделал мастер Федотов, принадлежал крестьянину Федору Сафанеевичу Флягину. Дочь его, Надежда Федоровна, и по сей день еще жива, живет в одиночестве, уединенно.
Замкнутость ее и от возраста, и от пережитого — маленькая деревенька, где она коротает последние годы, укрывает ее от разных любопытных глаз. О ее брате, Матвее Федоровиче, я узнал случайно. Как-то поинтересовался, кому раньше принадлежал двухэтажный дом,’в котором сейчас находится средняя школа.
А мне отвечают:
-Помещик здесь жил. Флягин…
Насколько мне известно, помещиков в этой стороне никогда не было. Спросил о Флягине у старожилов.
Те брови хмурят:
-Да какой он помещик. Из крестьянской семьи. Руки хорошие имел да голову. Помним мы Матвея-то. Красивый, вежливый был. Самостоятельный. Деньгами не сорил, счет копейке знал. Добрая крестьянская хватка у него была. Ушел из родного дома и стал строить свой в Нежитине. На верхнем этаже хотел с семьей жить, а внизу думал магазинчик открыть. Сам, своими руками дом строил. Жена его, Серафима Ивановна, песок носила на крышу для тепла, ну и малость надорвалась: потом детей не было. А может, и к лучшему это…»
-А почему к лучшему-то? -поинтересовался я.
— Да как сказать? Забрали их обоих и по пять лет каждому дали».
— За что?
— А Бог его знает. Признали кулаком. У него дом строится двухэтажный. Хозяйство приличное. Значит, кулак.
— Кто так считал-то?
— А те, у кого за душой ничего не было. Кто работать не хотел. У нас в деревне Гришка Худяков комбед возглавлял. Придешь к нему за печатью, он с печи слезает в грязных подштанниках, хлопает на бумагу этой своей печатью — и снова на печь. Курил да пил, и проку от него никакого. А этот мужик, говорят, с утра до позднего вечера весь в делах был. Несправедливости-то ведь много было тогда…»
Одна старушка вспомнила, как еще девчонкой пришла вечером в церковь. Смотрит, а Матвей лежит на полу затихший, изредка вздрагивая всем телом. Спросила, что с ним. А он поднялся на колени, молится и говорит каким-то не своим, затравленным голосом:
-Чувствую, возьмут меня завтра. На душе тяжко. Тоска. Господи, за что же ты меня…
И впрямь его назавтра забрали и увезли в Макарьев. И жену тоже. В их доме родственница жила, Мария Макаровна, — ее просто изгнали. Подалась она в Юрьевец, а там нашлись добрые люди, приютили. В бывшем доме Флягина инвалиды организовали артель, торговали разной рванью. А затем низ отдали под библиотеку, а вверху разместилась семилетняя школа. Имущество Матвея Флягина с торгов пошло. Председатель исполкома сельсовета купил флягинское пальто и ходил в нем, не замечая презрительных взглядов односельчан…
Через пять лет Матвей Флягин вернулся в деревню. Вечером, когда на улице уже никого не было, подошел к своему новому дому и долго стоял за деревом, глядя в темные окна. Близко подходить побоялся. Потом ушел в Высоково и жил там, в землянке под горой. Пустила его к себе, не побоялась, как многие остальные, Александра Ивановна Коршунская. Матвей Флягин скоро сделал пристройку, сам печь сложил, стол и скамейки смастерил, кровать. Как-то пригласил под вечер приятеля детства в гости к себе — тот отказался. Все его избегали, словно прокаженного.
А через несколько лет его опять арестовали и увезли. На этот раз навсегда. И даже неизвестно, где его земле предали…
И снова мне вспоминается Сивково. Был уже вечер, когда я уходил. Солнце садилось в ржаное поле. С дороги оглянулся на деревеньку и остолбенел. Что такое? Ведь пустая, никто в ней не живет, а тут вдруг огонек вспыхнул в одной избе. Но, присмотревшись, понял, что это не электрический свет, а отблеск заходящего солнца на уцелевшем стекле брошенного дома.
Владимир Шпанченко
[1] Ревизская сказка об удельных крестьянах Завражного удельного приказа Макарьевского уезда, 1858 год. ГАКО, фонд 200,опись 13, дело 359, л. л.371об-372
[2] Списки населенных мест Российской империи, составленные и издаваемые Центральным статистическим комитетом Министерства внутренних дел. — СПб. : изд. Центр. стат. ком. Мин. внутр. дел, 1861-1885. вып.18] : Костромская губерния : … по сведениям 1870-72 годов / обраб. ст. ред. М. Раевским. — 1877. — [2], LXXIII, 465, [1] с., 1 л. к. , страница 271, графа 8173
[3] Список населенных мест Костромской губернии (По сведениям 1907 г.), 1, XVII, 385 с., 1 карт. 1908, Кострома, тип. Т.П. Андрониковой. Завражная волость, стр.197.
[4] Из библиотечного альбома «Деревни уходящие в Лету», библиотеки села Нежитина, рассказала о деревне Сивково Жукова Вера Николаевна
[5] Отчёт Рик(а) 3 съезду рабочих, крестьянских, солдатских депутатов за 1931-34годы).
[6] Управление КГБ при СМ СССР по Ивановской области . Дело №7795-п 1930г.
[7] Источники данных: БД «Жертвы политического террора в СССР»; Книга памяти Ивановской обл.
[8] Из библиотечного альбома «Деревни уходящие в Лету», библиотеки села Нежитина, рассказали Зубов Павел и Поспелов Андрей
[9] Из библиотечного альбома «Деревни уходящие в Лету», библиотеки села Нежитина, рассказал Флягин Павел Леонидович
[10] Составила порядок домов по деревне Сивково в 60-70-ые годы Жукова Вера Николаевна