Починки
Название деревни, возможно, произошло от «почина», так называли начало, первое поселение, а также впервые вспаханные земли. Деревня Починки, согласно данным сельсовета, в 1929 году насчитывала двадцать пять дворов, где проживало более ста жителей, в каждой семье было много детей.
Согласно ревизской сказки в 1858 году деревня состояла из 6 дворов, где проживало 38 человек. По исторической справке: за 1907 год- 14 дворов и 70 душ население ,за 1897 год – 49 жителей. Основной промысел – лесозаготовка.
Деревня разместилась в одном километре от реки Нёмда, на ее левом берегу, в четырех километрах от Нежитинского храма, в трех километрах от деревни Угорново и речки Железенка, которая впадает в Нёмду. Раньше, в середине прошлого века вблизи деревни протекала речушка с удивительным для этих мест названием Разбойниково. Летом, напитавшись вешними водами, она становилась полноводной. Переброшено было через нее два моста из бревен: один в сторону деревни Угорнова, а второй – Нежитина.
В 1933 году был образован первый колхоз «Искра». Прошли годы, началось укрупнение колхозов. Коснулось это объедение и нашего края. Четыре деревни — Починки, Угорново, Самылово и Сивково были объединены в один большой колхоз, которому дали название «Вторая пятилетка». А когда ко «Второй пятилетке» присоединил остальные деревни Савино, Малое Волково и Большое Волково, то колхоз стал именоваться «Имени Будённого». Колхозники выращивали лен, рожь, просо, картофель.
Регулярно работали паромные переправы и через Волгу, и через Нёмду, да еще действовала и лодочная переправа через Волгу, что давало возможность передвигаться в соседние деревни, вести торговлю, добираться до базара и сельсовета.
Ребятишки ходили в школу за пять километров от деревни в село Нежитино. Но выбора у них не было. Некоторые не могли позволить себе и этого: не у всех детей была кожаная обувь, чтобы бегать в школу. В те годы кожаная обувь считалась роскошью, и материально была доступна не многим.
Война призвала на фронт двадцать восемь мужчин, ставших героями. Вернулись домой только четверо. В страшные военные годы вся деревня, как и тысячи других советских деревень, ковала в тылу Победу. Непосильный труд, голод и страх достались всем поровну: женщины и дети, да немощные старики вынесли на своих плечах все тяготы того времени. Женщины впрягались в плуг и пахали по три человека: вдвоем шли в оглоблях, одна за плугом. Ночами женщины вязали варежки, шили и вышивали кисеты для бойцов. Хлеб во время войны давали по карточкам -400 граммов на человека, да и то только служащим. Колхозникам хлебные карточки не полагались.. Каждая семья ждала вестей с фронта, писем от родных и близких, веря в Победу[1].
Доринова Антонина Васильевна
Починок-Фефилова
Моисей Захаров, 54, дочь Дарья, 14
Яков Моисеев, 30, жена Устинья Григорьева, 32, дочь Евдокия, 6, сын Иван, 8, Савелий, 9.
(200-13-359-367об-368)
Семен Федоров, 16,
Василий Федоров, 37, сын Ефим, 12, Матвей, 10, Василий, 6, Демид, 1, Агафья, 2
Евдокия Прокофьева, 37, мать Семена(200-13-359-367об-368)
Логин Семенов, 16,
Емельян Семенов, 14
Григорий Семенов,12
Анна Зотеева, 39, их мать,
Екатерина Митрофанова, 51 тетка(200-13-359-367об-368)
Конон Иванов, умер в 1853 году в возрасте 73 лет., 2-ая жена Дарья Потапова, 47, дочери: Елена 50, Фекла, 45, приемная дочь Татьяна, 7. (200-13-359-367об-368)
Макар Иванов, 61, жена Марфа Семенова, 60, приемный сын Кондратий, 3
Никита Иванов 19, племянник, жена Акулина Анкидинова, 20
Осип Иванов, 33 племянник, жена Александра Николаева, 34
Василиса Иванова, 17 и ЛюбовьИванова,15, племянницы. (200-13-359-367об-368)
Макар Федотов, 32, жена Соломанида Михайлова, 25, дочь Анна 2,
Дарья Федотова,56 и Февронья Федотова, 44, сестры Макара(200-13-359-368об-369)
Починки — родина моя
Любимые Починки в гуще леса, мне каждый уголок здесь очень мил: густые ели, сосны, цвет черемух. А что за чудо — лес, где моря грибов и ягод: черники, земляники и лесной малины, белых грибов, груздей белых, боровиков, маслят, лисичек стаи. Всегда нес?шь из леса полные корзины. А люди края — сплошная доброта, сердечность, всегда придут на помощь, и совет дадут, им чужды зависть да корысть, месть и злоба, с душой открытой в каждый дом зовут.
В деревне было 22 — 24 дома, в каждом от трех до шести детей. Семь семей было Пановых, четыре — Вахрамеевых и Алениных, а Логиновых, Гришиных по два. Это основные кланы уголка родного. В деревни было несколько фамилий, пришедших из других кра?в, Овеченков, Даринов, Кузнецов, Швецов, Меркулов, Шальчинов. Дмитрий Иванович
Во время войны Георгий Александрович Гришин был бригадиром, это был один из мужчин, который что — то мог делать, остальные — больные старики. Нужно было от колхоза сдавать пшеницу, рожь, картофель, л?н, и т. д. Работники — дети да больные матери.
Однажды осенью рано выпал снег, засыпал картофельные поля и лен — тресту, огромную площадь. Пошел бригадир по домам и просил отпустить детей помочь. «Оденьте их потеплее, если не сдам государству, меня могут посадить, хотите, на колени встану…». Детей в колхозе не было, но трудились, если нужно, до седьмого пота. Больше работали в лесничестве, сажали сосенки, дрова пилили, рожь сеяли в лесу, потом жали, молотили. Конечно, когда Гришин попросил, собрались и пошли. Работали не один день. Раз надо, то надо.
Ни пенсий, ни зарплат в колхозе, доход лишь от хозяйства, огорода. Налоги забирали, масло, яйца и молоко, и никаких поблажек для народа. Дети собирали ягоды, грибы в лесу, потом за 20 верст носили в город продавать, чтобы на собранные гроши смогли себе одежду покупать. Матери пытались подбодрить детей, а дети все взрослели рано. На хрупких, маленьких плечах выдерживали всё. За каждую работу брались рьяно.
Наш папа всё время был на фронте, последнее письмо получили из Кенигсберга (ныне Калининграда). Мама дала всем по листу бумаги, и каждый писал папе письмо. Мама — тоже. Отправили 5 треугольников. Потом мама поставила нас на колени перед иконой и заставила повторять за ней молитвы, и мы все просили сохранить папе жизнь. В числе вернувшихся в деревню с войны был и наш отец — Смирнов Дмитрий Иванович».
Бегали в школу за четыре километра по лесным тропкам в дождь, слякоть, и мороз, и вьюгу: два километра из них лесом, а два полем. Если носы и щ?ки белели от мороза, снегом оттирали их друг другу. Ходило больше 30 детей, порой голодные и в кое-что одеты. Не требовали лучшего, своих жалели матерей. «Тормозок» с собой был очень скудный — кусочек хлеба и зел?ный огурец. С первого и по седьмой класс ходили все пешком и не считали это горем. Качество дороги часто подводило: то снег, то грязь мешали. Опаздывали иногда на 5 иль 7 минут, но за это не ругали. Зато, когда бежали все домой, фантазии у каждого играли: один придумывал игру, другой — соревнование. Дружно в саду «Мичурина» все «тормозки» съедали. Как-то раз решили пробежать весь путь бегом. Недели две тренировались. Добившись цели, были счастливы потом.
Школу по болезни почти никто не пропускал, а если пропускали, то из-за погоды. Из-за 40° морозов, проливных дождей.
Ах, как приятно вспомнить эти годы!
Весной все ручейки бурлили от тающего снега, превращались в речки. Мостов и переходов через них никто не строил. Шагали по жердям, неся себя, как свечки. Однажды к речке подошли, малыши боялись по жердям идти и от страха чуть не выли. Панов Леня подошел ко мне и сказал: «Садись ко мне, не бойся, я перенесу». Шагнул три раза по жердям, и бухнулись в поток, держа портфели навесу. Вылезли из речки и хохочем оба. Вылили водичку из портфеля и сапог. Лене было очень стыдно. Извинялся бедный: «Как я мог?». Остальные все ползком по мостику ползли. Смеху было — ой, ой, ой! А когда все речку перешли, бегом бежали весело домой.
Как-то в мае было очень жарко. Речка нас пленила и к себе звала. Гурьбой решили: «Прогуляем все уроки!». И прогуляли, покупались допоздна…
Мы никогда не роптали, думали, что лучше будет. Многие из нас закончили всего четыре класса, остальные продолжали свои учебный путь, в разных городах успешно поступали в техникум, училище и институт. После окончаний этих заведений никто в Починки не вернулся. Больные старики остались. Потом Починки рухнули, и круг замкнулся.
По возможности Починки навещали те, кто жил от дома далеко. Но деревня медленно, печально умирала. Смотреть на это было нелегко. А сколько бедных деревень закончили свой путь бесславно…
Маленькие сосенки, березки, ели отвоёвывают сотки у полей исправно. В будущем на территории Починок вырастет огромный лес, из-за роскошных елей и берез кудрявых, не видно будет и небес.
Валентина Ляховская
Родовая деревня Починки
Деревни по левобережью Нёмды испокон века называли деревнями Угла. Действительно, если взглянуть на географическую карту, то эта территория по очертанию от Починок до Большого Волкова напоминает угол, даже как бы два угла. Деревня Починки стоит в окружении хвойных и лиственных лесов на левобережье реки Нёмда. Место сухое, возвышенное, поэтому вода в колодцах довольно глубоко. Вокруг деревни большие поля.
Это родовая деревня моих предков – Гришиных. Когда я бываю в деревне и вижу огромную яму от колодца, который веками обеспечивал деревню водой, доски от сгнивших домов, я чувствую тяжесть на душе. Ведь здесь жили мои деды и прадеды, возделывали поля вокруг деревни, отсюда уходили они защищать Родину в годы войны. Видеть этот развал деревни сегодня очень печально.
У славян слово «починок» означало — земля, вспаханная впервые. Селилась, расчищая площадку от леса, сначала одна семья. Разрабатывала землю для посева. Постепенно появлялось небольшое поселение. Его-то и называли Починком. Основание Починок уходит в глубокую старину. «В нашей округе Починок несколько, и все они с двойными названиями: наши — Починки-Фефелово, и еще — Починки — Карпушино, Починки Холодные, Починки Черные, и за рекой Унжей — Починки-Содомово» — об этом рассказал школьникам — краеведам во время встречи Аленин Леонид Васильевич, в прошлом житель д. Починки, лесничий Коршунского лесничества.
В округе Починок очень много интересных местечек, в которых совмещаются и красота, и природное богатство, испокон века кормившее людей. Грибные места, носят удивительные названия: Баранниково, Железенка, Некрасово, Боровушка. Боровушка — ягодное местечко, богатое брусникой, а Сыпучка — клюквенные болота. Черничники разбросаны по всем окрестным лесам. Река Нёмда богата рыбой.
До образования колхоза, люди работали на своих наделах, основной продукцией был лен, но сеяли также рожь, просо, сажали картофель. Все сами обрабатывали на лошадях, часть оставляли себе, а излишки возили продавать в город Юрьевец, районный центр. До пуска Горьковского водохранилища Юрьевец был очень доступным для сообщения: расстояние всего 20 км. Переправы паромные через Волгу и Нёмду работали регулярно. Они перевозили людей, технику, воза с лошадьми. Существовала бойкая лодочная переправа через Волгу. Все это стало невозможным после пуска Горьковской плотины в 1956 году. Райцентром стал г.Макарьев почти в 70 км, от нашего края.
Вот, что написано в запыленном альбоме, сотворенном руками библиотечных работников: «В деревне Починки все мужчины имели какое-то занятие: катали валенки, драли дранку для покрытия крыш, делали сами кирпич для кладки печей. Глину с песком замешивали в отдельные деревянные формы, били ее деревянными молотками, потом распиливали на кирпичи, которые сушили на солнышке, затем обжигали в печи. Глину заготовляли в одном месте. В настоящее время это место заросло лесом и называется «Глинники». Там растут рыжики».
Встречаясь с бывшими жителями д. Починки, я узнал, что люди в деревне Починки жили все ровно, дружно, работали от зари до зари, а по вечерам отдыхали на завалинках. Сейчас это редко увидишь, т.к. привлекает к экрану телевизор, а в 50-х 60-х годах 20-го века в деревне телевизоров ещё не было, и люди больше общались друг с другом. Были и свои деревенские гармонисты, умельцы игры на балалайке. Каждый парень мог сам себе сделать балалайку, и очень многие на балалайках неплохо играли. Сейчас это в нашем селе утрачено, а вот гармонисты еще есть. До сих пор хорошо может играть на гармошке и на балалайке замечательная хранительница памяти о деревне Починки Доринова Антонина Васильевна. Она рассказывала, что в зимнее время молодежь ходила на вечеринки, которые устраивались в домах: весело проводили вечера, пели и плясали, а также занимались рукодельем, как и положено, было, девушки вышивали, вязали, пряли. В мясоед, во время до Великого Поста, играли в деревне свадьбы. Эти сведения о культуре, о праздниках в деревнях края говорят о том, что и отдыхать, и веселиться наши предки тоже умели. Это вызывает у меня к ним огромное уважение и интерес — узнать побольше о культуре деревни. Я уверен, что многое из этой культуры можно перенять и сохранять. С прошлого года у нас в Нежитине начал восстанавливаться праздник «Мольба» в таком виде, каким был в старину: проводится молебен в храме, а затем – гуляние, и, конечно, хождение в гости друг к другу.
Все религиозные обряды тоже проводили: крестили ребятишек обязательно, молодые венчались. Ближним храмом был Воскресенский в с. Нежитине, прихожанами которого были и жители Починок. Рассказывают, что когда начинал звонить на Воскресенской звоннице колокол, его звук хорошо был слышен в деревне Починки. Ребятишки, услышав звон колокола, кричали: «Бом- бом- бом». Это было до закрытия храма. Также ходили и в храм за р. Нёмдой, в село Хороброво. Деревенскими праздниками считались Мольба и Введенье (Введение во храм Пресвятой Богородицы). Также престольным праздником считалась «Хоробровская». Когда были открыты храмы в Хороброве и в Нежитине, то сначала молилась, а уж потом «гостились» и устраивали на улице гулянье: с песнями ходили рядами вдоль деревни, обязательно в нарядной одежде. Праздник оставили людям нашего края очень далёкие предки, когда с помощью молитвы, общего молебна, спасались от страшной засухи. Тогда от бездождия засыхали посевы, умирал скот, умирали люди. Местная легенда сохранила сведения об этой истории.
Когда церковь закрыли, православные обряды ездили проводить в город Юрьевец, за 20 километров. Но, всё равно, детей крестили, умерших отпевали, молодые венчались. Молились женщины в религиозные праздники по домам, а на большие праздники ходили в деревню Сивково, в дом к Ивойловой Евдокии. Отмечают эти престольные праздники и поныне. Я считаю возвращение праздника «Мольба» хорошим знаком возрождения красивых традиций края, духовно объединяющих людей. Кстати, «Хоробровскую» праздновали «три деревни на нашем левобережье реки Немды: Починки, Угорново, Самылово и три деревни на правобережье реки, напротив наших деревень: Хороброво, Неверовка, Добрянки.
Первый колхоз в Починках образовался в 1933- ем году, назывался «Искра». Сначала в колхоз входила одна деревня», затем объединились четыре деревни: Починки, Угорново, Самылово, Сивково. Колхоз назвали «Вторая пятилетка». Затем колхоз еще укрупнялся несколько раз. Добавились деревни: Савино, Малое Волково, Большое Волково, т. е. объединились все деревни Угла. Колхоз назывался « Имени Буденного». Работали в колхозе за трудодни. На трудодни давали то, что выращивали сами: зерно, мясо, масло, льносемя. Много всего сдавали государству, а также много оставляли на семена. Все работы в первых колхозах производились вручную. Сеяли рожь, овёс, пшеницу. Выращивали капусту, репу, картофель. Были фермы. На них держали коров, овец, лошадей. Дети работали на лошадях, как и взрослые, с 12 лет вместе с родителями. Некоторые ребятишки, в больших семьях, водились с младшими братьями и сёстрами.
Перед войной появилось очень много в окрестностях деревень Угла волков. Они приходили даже в деревню и утаскивали скотину. Отцы и матери боялись оставлять детей без присмотра. Садика в колхозе не было, поэтому с детьми всегда кого-то оставляли. И хотя техника в деревне появилась не скоро, все поля вокруг деревни засевались льном, овсом, рожью. Пахали землю на лошадях, а засевали вручную. Нина Валентиновна Рагозина, колхозница той поры, рассказала, как это делалось: «На шею вешалось лёгкое берестяное лукошко, в него засыпалось зерно, и женщины рассыпали это зерно, рассевали по полю, идя ровной шеренгой. Берётся горсть за горстью зерно и раскидывается перед собой или на землю или о бок лукошка горсть выбрасывается так, чтобы зерно отскакивало от бока в стороны. Так достигается ровное рассевание.
Хороший доход давал лён. Уборка льна — это множество трудовых операций. Лен теребили, вязали в снопы, ставили в «бабки» для просушки. После просушки перевозили в овин, просушивали под крышей. После этого расстилали на «ладонь» и вручную специальным инструментом кичигой молотили, т. е. выколачивали из бубенчиков семя. Получившийся ворох подсушивали, веяли на ветру, убирали семя и сдавали государству. В конце года семя, полученное на трудодни, везли на мельницу, получали из него масло для семьи. А снопы, теперь уже без семян, опять подсушивали, мяли ручной льномялкой, затем чесали гребнями, трепали трепалом, выколачивая костру. Готовое изделие, трёпаный мягкий лён, связывали в пучки, затем в большие тюки и тоже сдавали государству. В счёт трудодней часть льна отдавали колхозникам для личных нужд. Они его пряли, получали нитки, из которых ткали на ткацких станках материал изо льна на одежду и домашний обиход, на полотенца, рубахи, окутки, онучи. Отбеливали полученный холст щёлоком. Материал становился мягче и белее».
Дорога в Починки из Нежитина была вплоть до 80-х годов прошлого века очень тяжелой: ее заливала водой подземная речка Ледниха. Масса болот неоднократно пересекала её. Строили продольные и поперечные деревянные мостики, которые быстро сгнивали. По краям проезжей лошадной дороги прямо к деревьям жалась тропинка, по которой и ходили люди. И лишь в 80-х годах, когда в деревне мало оставалось уже семей, была построена в Починки дорога, потому что там организовалось предпринимательское хозяйство, появился коровник, построена пилорама. Эта дорога действует и сейчас: по ней много вывезли строевого леса, пиломатериалов, т. к. открылось там две пилорамы, одна — совхозная, вторая — частная. Хозяйство просуществовало недолго, пилорамы тоже, а дорога осталась. По ней ходят, а чаще ездят на любом транспорте к Починкам за ягодами, за грибами, вывозят лес заготовители древесины и работники Коршунского лесничества. Вот и дорога есть в те места, а деревни нет. Догнивает мусор от стен и крыш деревеньки, стоявшей сотни лет на высоком бугре в окружении полей, созданных предками. Кто был тот, кто начинал почин? О чём он мечтал? Из домов выходили люди на свои дела, выбегали ребятишки, выходило пастись стадо, играл рожок, или выколачивал музыку пастушеский барабан … В праздники играли гармошки, звенели крикливые балалайки.. 80 лет прошло с 1929 года — и ничего уже не осталось в деревне Починки, чем можно было бы погордиться. Жаль, как бывает жаль ушедшего навсегда близкого человека. Но ход историй не остановить. Наверное, должно появляться что- то новое. Но как это сделать и кому начать?
Из участников Великой Отечественной войны из д. Починки уже никого не осталось, но о войне помнят дети войны, внуки участников и передают память из поколения в поколение. Как вспоминает Аленин Леонид Васильевич о тех временах: «отнимала война у детей детство и возможность учиться, а учиться хотели мы все, но не у всех были возможности: было голодно, не в чем ходить в школу, и надо было еще работать в колхозе, выращивать хлеб, содержать ферму, конюшню. А школа-то далеко, за 5 км, по лесной тяжелой дороге. Сколько надо обуви. Многие доучивались потом, кто, как мог, после войны». Вместе с мужчинами забрали на войну и лошадей. Оставили двух старых кляч, которые работать в полную силу уже не могли. А поля нужно засевать, дрова подвозить, возить сено, солому, зерно…
Вспоминают бывшие подростками в войну нынешние пенсионеры, как их матери, в большинстве уже став солдатскими вдовами, впрягались в плуг и пахали сами. Мужчин в деревне оставалось два старика. Было очень голодно, ели не досыта. Каждый день ждали вестей с фронта, от родных своих защитников и не теряли надежду на победу и на встречу с ними. В деревню то и дело приходили похоронки. Люди очень много плакали. По вечерам, хотя и сильно уставали днём, работали. Отдыхать приходилось мало: вязали варежки, шили кисеты для бойцов, собирали и отправляли посылки с письмами и с теплыми вещами. Когда я от бывших жителей Починок узнал, как жила деревня в войну, я понял, что это был трудовой подвиг женщин и детей, заменивших на всех работах мужчин. Они приняли на себя ответственность за продолжение жизни: как могли, так и возделывали поля, растили хлеб, содержали хозяйство, хранили колхоз. Всё это достойно огромного уважения. После войны было тоже очень тяжело жить. Трудно было достать спичек, керосину, соли, мыла, не говоря уже о сладком, хотя бы для детей. Хлеб давали по карточкам- 400 гр. на человека. О сахаре и крупах и говорить нечего.
Мои деды и прадеды по отцовской линии – коренные жители деревни Починки. Они были земледельцами: занимались полеводством и животноводством, кормились, от леса да от реки. Земля, лес, река – это, как бы, три кита, на которых крепко держалась жизнь. Дедушка Георгий и бабушка Анна были колхозниками, работали в полеводстве и животноводстве. Вырастили семерых детей, всем дали специальное образование. Среди Гришиных есть и инженеры, и лесоводы, и механизаторы, и экономисты. Трое Гришиных были участниками Великой Отечественной войны. Дедушка Георгий Александрович вернулся с войны инвалидом, но все время продолжал работать на земле. В селе Нежитине закрепил троих сыновей, когда пришло время переселяться из д. Починки: Аркадия, Дмитрия, Александра.
Мой папа Александр Георгиевич переезжал из деревни одним из последних. Научился плотничать, когда обустраивал свой дом в Нежитине. Дядя — Аркадий Георгиевич работал учителем в Нежитинской школе. Дядя — Дмитрий Георгиевич — механизатор и плотник. Нас в семье 5 человек: папа Александр, мама Марина, и мы — трое детей: я, мой брат Алексей и сестренка Яна. В праздник День Победы 9 Мая мы всегда вспоминаем наших родных, воевавших на фронте и работавших в тылу. Двое братьев моего дедушки погибли в боях за родину: Дмитрий Александрович и Василий Александрович. Столько хороших людей из моей родословной выросло в д. Починки, защищало родину в войны, восстанавливали после войн, и сейчас Гришины остаются верны своему краю, и я это очень ценю.
Антон Гришин
Антон Гришин 
Гришины
[1] Из библиотечного альбома «Деревни уходящие в Лету», библиотеки села Нежитина, 1999г.